«Между тем наступило время, когда Варшаве уже следовало опасаться не осады, а штурма. По этой причине было принято решение сконцентрировать все силы в самом незащищенном и уязвимом месте.

Генералы Домбровский и Мадалинский получили приказ немедленно выдвигаться к столице. Генералу Мокрановскому было велено оставить Литву и идти на соединение с армией генералиссимуса. Генерал Зайончек разбил свой лагерь перед Прагой, а князь Понятовский занял позиции под Варшавой на левом берегу Вислы».

«Независимо от социального положения все гражданские лица были задействованы на строительстве оборонительных сооружений в районе Праги. Для координации боевых операций был создан военный совет под председательством генералиссимуса. Варшавяне получили право выбирать местных руководителей, пользовавшихся их доверием, и ни один человек не получил свобождения от обязанности защищать город.

Все общество пребывало в глубочайшем потрясении. Изо дня в день в Варшаве нарастали страх и отчаяние. Кое-кто уже начинал во всеуслышание говорить о необходимости сдаться на милость победителя. Но какого? И тут мнения расходились. Торговцы и наиболее состоятельные люди отдавали предпочтение пруссакам, люди, приближенные к королевскому двору – русским, а простой народ, который не строил никаких корыстолюбивых планов на будущее, видел себя только в борьбе с врагами родины».

«14 октября из русского лагеря в Варшаву прибыл курьер с визой Костюшко и вручил королю Польши письмо от барона де Ферзена. Вот его содержание:

«Милостивый государь! Практически полный разгром польской армии, против которой я имел честь сражаться, пленение огромного количества солдат, офицеров, военачальников и даже верховного главнокомандующего и вождя революции 1794 года – таковы, государь, результаты событий 10 октября.

Будучи уверенным, что Ваше Величество и Речь Посполитая Польша восстановили ваши полномочия и все прежние права, я обращаюсь к законному правительству с просьбой освободить русских генералов, офицеров, солдат, служащих, сотрудников дипломатического корпуса и членов их семей, а также мужчин и женщин, которые вопреки праву народов до настоящего времени находятся под арестом».

«Король передал это послание в Высший совет и после консультаций с самыми доверенными лицами дал следующий ответ:

«Милостивый государь! Каким бы печальным не стало поражение части польской армии 10 октября, какой бы горестной не явилась утрата достойнейшего человека, заложившего основы независимости нашего государства – все это, однако, не смогло поколебать стойкость и твердость тех, кто торжественно поклялся победить или погибнуть в борьбе за свободу.

И вы нисколько не удивитесь, милостивый государь, что мы не можем принять ваше предложение об освобождении русских пленных, которых мы рассматриваем как залог для поляков, чья судьба находится в ваших руках.

Если вы действительно желаете содействовать обмену ваших пленных на наших, мне было бы весьма приятно сотрудничать с вами в этом направлении.

Станислав Август».

«Со своей стороны Высший совет в письме к Костюшко сообщал о готовности отпустить на волю всех русских военнопленных в обмен на его личное освобождение. Совет заверял бывшего главнокомандующего в том, что все средства, за исключением тех, которые могли бы нанести ущерб интересам родины, будут использованы для того, чтобы он вновь обрел свободу. В письме говорилось также о том, что польские власти высоко ценят заботу и внимание, которыми окружен Костюшко в стане врага, и в ответ постараются по возможности облегчить участь русских пленников».