«От имени Высшего совета издавались прокламации для повышения боевого духа жителей и поощрения их к новым благородным делам. Прокламации напоминали населению о необходимости уплачивать налоги, безотлагательно и точно исполнять указания главнокомандующего о поставках рекрутов, провизии и всего того, в чем нуждалась армия.

Игнаций Потоцкий и Коллонтай, с которыми я несколько раз встречался после приезда в Варшаву, сетовали на то, что жители провинций теряют интерес к постановлениям правительства и не торопятся их выполнять.

Я и сам с болью смотрел, с каким равнодушием большинство богатых варшавян воспринимало успехи нашей армии. Им было в тягость каждый день отправлять своих подчиненных в национальную гвардию, а тем более самим порой брать в руки карабин, чтобы не вызвать порицания от народа и не прослыть врагами родины в глазах тех, кого они называли пламенными патриотами. Среди состоятельных жителей Варшавы были и такие, кто страстно желал прекратить эту борьбу с превосходящими силами противника, в победе которого у них не было никаких сомнений».

«С 16 августа начались смертоносные бои, в которых покрыли себя славой генерал Домбровский, князь Юзеф Понятовский, Адам Понинский и много других офицеров. Последнее и самое кровопролитное сражение прошло ночью 28 августа. Все войска генерала Домбровского подверглись атакам со стороны значительно превосходящих вражеских сил. В это же время генерал Зайончек внезапно совершил дерзкое нападение на прусские позиции.

Во всех ситуациях польские войска проявляли всегда присущие им отвагу и доблесть. Однако нельзя не отдать должное трудолюбию, усердию и неустрашимости жителей Варшавы, которые в огромной мере способствовали успеху в те памятные дни».

«После этих событий, свидетелем и очевидцем которых я стал, будучи добровольцем, атаки врага прекратились. Пруссаки готовились к отступлению. Русская армия под командованием генерала Ферзена отделилась от прусских войск и двинулась в сторону Люблинского воеводства. Прусские части переформировались в три колонны: одна пошла в сторону Ченстоховы, другая направилась в Пётркув, а третья взяла курс на Закрочим. Не теряя ни минуты, враги отступали с такой поспешностью, что оставляли на своих позициях, например в Рашине (это в трех лье от столицы), больных и раненых, а также немало амуниции».

«Другие списывали это на дурное расположение царицы Екатерины к королю Пруссии, который, имея такое превосходство в силе, не сумел расправиться с армией повстанцев. В народе поговаривали даже, что это обстоятельство рассорило петербургский и берлинский дворы. И, наконец, третьи утверждали, что прусский монарх был вынужден отступить от Варшавы из-за массового дезертирства, болезней, последовавших в результате затянувшейся осады города, и отсутствия необходимой амуниции».

«В то же утро Костюшко отправил в поход специальный корпус, который должен был отслеживать все передвижения войск неприятеля. Генералиссимус не счел целесообразным выдвигать всю армию для атаки отступающего противника, так как не знал истинных причин этого внезапного отступления и не исключал, что оно могло превратиться в хитросплетенную ловушку»

«Жители всех территорий, оставленных прусской армией, спешили направить своих представителей в правительство в Варшаве с заявлением, что они присоединяются к Акту восстания в Кракове и желают участвовать во всенародном движении под руководством генералиссимуса Костюшко. 17 сентября в штаб главнокомандующего прибыли делегаты из Сохачева. В дар они привезли денежные средства и от имени земляков заверили в готовности проливать свою кровь и пожертвовать всей собственностью во имя спасения родины».

Под прусской оккупацией оставались города Познань, Ченстохова, Пётркув и Ленчица. Остальная часть Великой Польши была охвачена восстанием, в котором участвовала огромная масса вооруженных людей. Однако у них не было ни постоянного места для поддержания контактов, ни времени для обучения новобранцев.

Отдельные военные успехи поднимали боевой дух и придавали новые силы нашим солдатам и офицерам. Генерал Карвовский практически беспрепятственно пересек реку Нарев. Князь Юзеф Понятовский, прикрывавший Варшаву со стороны Блоне, направил на прусские позиции свои кавалерийские отряды, которые сильно потрепали нервы неприятелю».