Разделы
1791-1794 Служба в сейме Речи Посполитой, участие в восстании Костюшко
1794
Дипломатическая и организационная подготовка к восстанию в Польше. Выборы Тадеуша Костюшко руководителем восстания, принятие им присяги в Кракове, провозглашение Акта Краковского восстания. Первые победы повстанцев.
Михал Клеофас Огинский
«О Польше и поляках с 1788 года до конца 1815 года», том 1
«Польский гражданин Барсс, бывший адвокат, принимавший активное участие в составлении конституции 3 мая, чья верность и честность были общепризнанными, был уполномочен своими соотечественниками-эмигрантами, собравшимися в Дрездене, отправиться с поручением в Париж. Там он представил республиканскому правительству план революции в Польше, – этот план был встречен общим одобрением и энтузиазмом. Посланец дал понять, насколько необходима Польше любая помощь в этом важном и смелом предприятии… Комитет общественного спасения нашел эту просьбу справедливой и обещал сделать все, что возможно. Этим, однако, переговоры и ограничились.
Швеция была единственным государством, которое, когда началось восстание 1794 года, открыто заявило о своем возмущении последним разделом Польши. Ее посланник, барон Де Толль, присутствовавший в Варшаве, не только поддерживал храбрость поляков и побуждал их к тому, чтобы сбросить российское иго, но даже давал понять, что в случае необходимости Швеция не откажется поддержать усилия поляков».
«Не возникло никакого затруднения с выбором того, кто должен был возглавить армию и кому следовало предоставить неограниченную власть. Общее мнение возвело на эту должность генерала Костюшко. Его боготворили польские военные, уважали и почитали все честные люди, обожала вся нация. Именно такой вождь был нужен польской нации – и Актом Краковского восстания он был провозглашен генералиссимусом. Вся нация считала его благодетелем и спасителем Польши».
«Генерал Игельстром самым настойчивым образом требовал, чтобы Постоянный совет безотлагательно занялся сокращением польской армии, от которой должно было остаться лишь пятнадцать тысяч человек. Этот приказ, сопровождаемый угрозами, должен был быть выполнен к 15 марта. К тому времени армия Польши состояла примерно из тридцати тысяч человек: как было сказано выше, часть ее была сокращена сразу же после кампании 1792 года, и еще около двадцати тысяч, окруженные неприятельскими войсками и расположенные в разных частях Польши, которые недавно были отделены от нее в результате раздела, входили теперь в состав российской армии.
Постоянный совет не имел ни силы, ни власти противиться воле Игельстрома. Лишь два-три его члена осмелились высказать какие-то возражения, но затем большинством было принято решение обратиться к начальнику военного департамента с распоряжением произвести сокращение армии в соответствии с планом, переданным посланником, и затем разослать приказы на этот счет командирам тех корпусов, которые должны были подвергнуться расформированию».
«Мадалинский был первым, кто поднял флаг восстания. Он со своей бригадой стоял в Пултуске, в восьми лье от Варшавы, и получил приказ распустить корпус, которым командовал. Вместо того чтобы выполнить этот приказ, он объявил, что его корпус уже два месяца не получает жалования и что он не рискует приступить к его сокращению, пока его солдаты не получат жалования. После такого ответа, который был лишь предлогом, чтобы выиграть время, он отправился маршем на Краков с намерением соединиться с Костюшко.
Проходя через Млаву, он послал отряд в Зольдау, чтобы захватить казну, принадлежавшую прусскому командованию, и там оставил расписку от имени казны Речи Посполитой. Оттуда он направился в Серпск – это было 15 марта – и там взял в плен нескольких прусских офицеров. Затем он пересек Вислу в районе Вышгорода, прошел вдоль границ южной Пруссии и перешел их, чтобы пройти через Сохачев и Раву до Ново-Място, – он дошел туда, не встретив никакого сопротивления».
«Костюшко, по возвращении из Италии в Дрезден, получил известия о первых передвижениях Мадалинского и без колебаний немедленно отправился в Краков. Российский корпус в пятьсот человек только что покинул город. Четыре сотни поляков по главе с Водзицким встретили Костюшко с беспримерным энтузиазмом, который был разделен всеми жителями окрестностей, сбежавшимися приветствовать своего освободителя.
24 марта 1794 года он был провозглашен генералиссимусом армии, и все, кто был в Кракове, принесли ему присягу. Со своей стороны, Костюшко принес клятву верности нации и приступил к выполнению своего долга».
«Специальный Акт Краковского восстания доверил Костюшко осуществление диктатуры, действие которой должно было прекратиться лишь с освобождением Польши. Одновременно был учрежден Национальный совет, выбор членов которого был доверен верховному руководителю.
Генералиссимус направил обращения к армии и населению, издал универсалы, чтобы объединить дворян и буржуа, учредил комитет воеводства, восстановил буржуазию в правах гражданства, назначил коменданта Кракова и через шесть дней покинул город, чтобы соединиться с корпусом Мадалинского, которого преследовали семь сотен русских под командованием Денисова и Тормасова».
«4 апреля у села Раславице завязалась битва между корпусом генерала Тормасова и польской армией. После пяти часов ожесточенного боя поле битвы осталось за поляками. Они захватили одиннадцать пушек, знамя и многих пленников. Эта победа в любое другое время не имела бы такого уж большого резонанса, но в самом начале кампании она произвела удивительный эффект: напомнила о доблести польских воинов, укрепила доверие солдат к своему вождю, показала крестьянам, что можно идти с их косами против огнестрельного оружия, и ускорила распространение восстания по всей стране.
Нельзя не упомянуть здесь о дерзкой храбрости польского крестьянина Гловацкого, который, увидев, что неприятельский канонир собирается выстрелить из пушки картечью, бросился на него, заткнул запал шапкой, опрокинул канонира ударом косы и тем самым дал другим крестьянам время завладеть пушкой и утащить ее на свои позиции».
«Легко представить себе, какое впечатление на жителей Варшавы производили новости, доходившие до них начиная с 24 марта. Все с жадностью читали Акт Краковского восстания, распоряжения жителям этого воеводства и прокламации Костюшко. Даже наименее восторженные и самые робкие граждане поздравляли друг друга с тем, что верховное командование было поручено человеку, который пользовался всеобщим доверием. Они понимали, что порядок и организация всех последующих действий были установлены с общего согласия, разумно и взвешенно. Им было известно, что все военные принесли присягу Костюшко без всяких колебаний. Наконец, они знали и о том, что повстанцы толпами отправлялись в костел Святой Марии, чтобы перед ее алтарем засвидетельствовать правоту своего дела и принести клятву не марать кровавыми делами, которые обычно сопровождают всякую революцию, тот Акт о восстании, который они подписали».
