Разделы
1800-1810 Возвращение в Россию в Залесье, сенатор Российской империи
1801
Обращение с просьбой о разрешении возвратиться в Литву к князю Чарторыйскому, приближенному российского императора Александра I, вошедшему на российский престол после убийства Павла I. Рождение второго сына Ксаверия. Ухудшение отношений с женой Изабеллой и начало бракоразводного процесса.
Михал Клеофас Огинский
«О Польше и поляках с 1788 года до конца 1815 года», том 1
«Через несколько месяцев обратился к императору Александру, преемнику Павла. Я так поверил в великодушие и благородные чувства нового российского царя, что не сомневался в его положительном ответе. Не знаю, быть может, письма мои не доходили до Петербурга, а возможно, новые владельцы моих конфискованных земель и личные враги чинили какие-то препятствия для моего возвращения в Россию, но ждать, пока сбудутся мои надежды, мне довелось долго».
Бэлза И. Ф.
«Михал Клеофас Огинский»
«Еще при Павле I некоторые польские офицеры, возмущенные вероломством Наполеона, перешли на службу в русскую армию, чему способствовало и известие о том, что в Петербурге были освобождены Косьцюшко и его боевые соратники, а на похоронах Станислава Августа покойному были возданы царские почести. Распространялись также слухи, будто русский император, став великим магистром ордена мальтийских рыцарей, вел переговоры о восстановлении Речи Посполитой с некоторыми представителями польской аристократии, связанными с этим орденом».
«Царским послом при дворе короля Сардинии с 1798 года был представитель затнейшего польского рода князь Адам Чарторыйский (1770—1861), с юных лет воспитывавшийся вместе с будущим императором Александром и ставший его другом. После убийства императора Павла и воцарения Александра Чарторыйский был вызван в Петербург, где ему было поручено руководить внешней политикой империи, а также провести реформу среднего и высшего образования. Окончательно потеряв надежду на помощь наполеоновской Франции, группа деятелей польской эмиграции решила довериться Александру I, который амнистировал их по настоянию Чарторыйского, разработавшего план восстановления магнато-шляхетской Польши и провозглашения русского императора королем польским».
Иво Залуский
«Ген Огинского»
«О поляках говорят, что конформизм и готовность сотрудничать хорошо помогает им в карьере. Михала Клеофаса готовили к карьере дипломата, но в конечном итоге большую часть времени на этом поприще он провел «ожидая у моря погоды» – решая, на чью сторону встать, сотрудничать или нет. Единственным преимуществом здесь являлось то, что «у моря» обзор был лучше, а то, что он наблюдал, побуждало его в большинстве случаев просто выжидать. Ему пришлось «проглотить горькую пилюлю» у ног Екатерины, чтобы вернуть себе конфискованные поместья, а в следующем году он уже примкнул к Костюшко и сеял панику в войсках Екатерины в Литве. Когда она, рукой Суворова или Репнина, писала ему в Венецию примирительные письма, то, вероятно, действительно верила, что его можно снова купить».
«Если Огинского удастся укротить, талант политика и дар предвидения, которым тот несомненно обладал, очень пригодились бы императорскому двору. Михал Клеофас оказался неподготовленным к таким перспективам и решил, что Екатерина собирается его одурачить. Даже теперь он мог жить в Пруссии благодаря милости короля, отца которого помог изгнать из Варшавы четыре года тому назад, когда со своим отрядом, верхом на лошади, преследовал его войска. За свою жизнь ему приходилось и защищать русских и пруссаков, и воевать с ними. Что же это – проницательность или просто нерешительность? Без сомнения, Михал Клеофас был готов на любое сотрудничество, лишь бы сбылась мечта, которую он, возможно, считал нереализуемой, – мечта, которую польские идеалисты лелеяли столетиями. С другой стороны, не исключено, что в такой позиции Огинский видел единственный путь к выживанию. Европа была переполнена бывшими магнатами без гроша в кармане, которые переезжали с места на место, недоумевая, как могло такое случиться с ними. По крайней мере, размышлял Михал Клеофас, у него был дом».
«Огинский получил новый шанс: он знал, что Александр был идеалистом, впавшим в религиозный мистицизм. Михал Клеофас написал Чарторыйскому, которого хорошо знал, с просьбой походатайствовать за него, чтобы он смог вернуться в Литву. В период ожидания ответа его брак с Изабеллой распался, мальчики остались у нее на попечении. В конце октября был получен ответ. Александр охотно разрешил ему вернуться и выразил надежду, что Михал Клеофас примет активное участие в правительстве, работавшем под его (Александра) новым, вдохновленным свыше руководством. В начале 1802 года, окончательно «повернувшись спиной» к 15-тысячному корпусу польских легионеров, вынужденных воевать там, куда пошлет генерал Бонапарт, Михал Клеофас отправился на восток. Границу он пересек в районе Гродно, города, в котором десятилетие назад проходил унизительный сейм, где он сыграл свою постыдную роль в разрушении собственной страны. Именно там Огинский присягнул на верность русскому царю, хотя, возможно, в глубине души сомневался, правильно ли поступает. 5 февраля 1802 года Михал Клеофас прибыл в Санкт-Петербург. 15 февраля ему была пожалована аудиенция у царя Александра I».
