Концерты давались в больших, обычно театральных залах и служили автору важным источником существования. Бетховен уже не испытывал насущной потребности в таком материальном подспорье: добившись признания, он имел возможность жить на доходы от издания сочинений, поддерживали его и венские меценаты. К тому же грозное приближение глухоты сковывало его пианизм. Но к каждой академии Бетховен готовил новый фортепианный концерт, который предполагал сам исполнить. И подобно своим предшественникам, он импровизировал на предложенные публикой темы.

До исполнения в академии концерт не издавался  в печать — такова была венская традиция. До печати Бетховен лишь эскизно намечал сольную фортепианную партию, но всегда на пюпитр ставил перед собой связку нот. Музыкант, на одной из академий переворачивавший ему страницы, с удивлением заметил, что рукопись содержит какие-то непонятные отметки. Это еще один распространенный тогда обычай: солист в знак уважения к слушателям должен был играть по нотам. Требовалось точное разграничение: одно дело — заранее сочиненное произведение, подтверждением чему служила нотная рукопись, по которой играл пианист, а другое — импровизация как показатель непосредственности его творческого изобретения. В первом случае на первый план выдвигался композитор, во втором — исполнитель. Так автор академии представал в двуплановом облике. В излюбленной венцами форме инструментального концерта эти два качества объединялись: произведение игралось по нотам, а сольные фортепианные каденции импровизировались.