«Полученные мною инструкции сводились к следующим заявлениям:

1. Целью моей миссии является подтверждение живейшего желания короля и всей Польской Речи Посполитой поддерживать и укреплять дружеские связи с Голландской республикой.

2. Проинформировать Генеральные Штаты Соединенных провинций об оборонительном союзе, заключенном Польшей с прусским королем, с которым Голландская республика находится также в тесной связи, из чего следует необходимость новых отношений и связей между этой республикой и Польшей.

3. Сообщить, что после заключения вышеупомянутого альянса с королем Пруссии продолжаются переговоры о заключении торгового договора с берлинским двором. Поскольку этот договор предусматривает торговые отношения преимущественно через Балтийское море, то результат этих переговоров не может быть безразличным Голландской республике.

В последующих пунктах мне рекомендовалось не терять из виду все, что могло послужить к расширению польской торговли и обеспечить коммерческие выгоды как для страны в целом, так и для ее жителей в частности.  В заключение до моего сведения доводилось, что главная цель моей миссии – наблюдать за переговорами, которые могли последовать за войной, и добиться при содействии Голландской республики, чтобы Польша могла иметь своего представителя в генеральном конгрессе и в результате обеспечить соответствующим договором свою целостность и независимость».

«…Мне казалось, что она даст мне примеры чистейшего патриотизма, удивительнейших героических деяний и того мужественного и возвышенного красноречия, которое любовь к свободе делает таким ярким и убедительным.

С тех пор я прожил много лет, заполненных разнообразным опытом, прежде чем понял, как легко позволить обольстить и увлечь себя очарованием новизны и как трудно при этом предвидеть последствия, к которым приведет разрушение старого режима правления и полный переворот в системе учреждений, которые составляли его основу».

«…Что же касается поборников революции, начинавших набирать силу во Франции, то они усматривали в энтузиазме и рвении, охвативших Польшу, ростки тех либеральных принципов, которые могли быть однажды перенесены из одного конца Европы в другой, – дух философии, установление царства свободы. Но расчет на это оказался ложным, так как побудительные мотивы конституционного сейма основывались на принципах, сильно отличавшихся от идей французских революционеров, хотя их иногда и сравнивали с якобинскими».

«..Любых хвалебных слов будет недостаточно, чтобы описать внимание и любезность по отношению ко мне со стороны двора, притом, что умы едва успели немного успокоиться после недавних событий революции, которая была лишь временно приглушена введением в страну прусских войск. Было много недовольных, поддерживавших Францию, которые подчеркивали свое несогласие с «оранжистами» и вынужденно носили совсем крошечные оранжевые кокарды, так как абсолютно все, не исключая даже иностранных послов, обязаны были иметь их на своих головных уборах. Эти недовольные, которых больше всего было в Амстердаме, испытывали неприязнь к своему двору, а также к представителям Пруссии и Англии, но, несмотря на все это, ко мне одинаково хорошо относились обе стороны, и все голландцы в целом проявляли живой интерес к судьбам Польши».

«Огинский и свита продолжали двигаться в направлении Гааги. В Ганновере в гостинице Михал Клеофас и Изабелла столкнулись с компанией пьяных английских офицеров, чье наглое поведение могло привести к конфликту. Эскорт Михала Клеофаса приготовился действовать, шпаги были обнажены и, к ужасу Михала Клеофаса, все приготовились к уличному бою. Хотя при других обстоятельствах Михал Клеофас не стал бы особо препятствовать такому сражению за честь своей жены и страны, в этом случае он был вынужден помнить о своем дипломатическом статусе. Ему удалось уговорить обе конфликтующие стороны вложить шпаги в ножны, затем королевский посол направил фельдмаршалу Брауну, в чьем подчинении находились вышеназванные офицеры, резкую жалобу, за которой через некоторое время последовали должные извинения и наказание виновных.
… Огинский со свитой прибыли в Гаагу 17 июля 1790 года. Михал Клеофас вручил верительные грамоты штатгальтеру (наместнику) князю Вильгельму V Оранскому и его супруге княгине Софье Вильгельмине, племяннице покойного короля Пруссии Фридриха Великого. Обосновавшись в городе, Михал Клеофас приступил к осуществлению своей миссии.
…18 июля 1790  состоялось открытие посольства и начало работы министра Огинского в посольстве в Гааге».