«Было ясно, что Наполеон не хотел возвращения Польше бывших польских провинций, присоединенных к Австрии, и, несмотря на легкость, с которой французская армия дошла до Вильны, в Литве вовсе не думали, что русские продолжат свое отступление, и после этого публичного выступления в столице их провинции, безразличное отношение литвинов к Наполеону увеличилось, а надежды его сторонников в значительной степени рассеялись.  Если к этому добавить проведенную Наполеоном особую организацию Литвы без ее включения в Генеральную конфедерацию Польши, то легко можно было догадаться, что у Наполеона более, чем когда-либо были задние мысли, и что в его планы вовсе не входило присоединение Литвы к Великому герцогству Варшавскому».

«Вот еще одна интересная заметка, которую годы спустя передал мне один французский чиновник, и которая раскрывает некоторые подробности о внутреннем управлении Литвой после оккупации провинции французской армией.

«Прибыв в Вильну, Наполеон занялся организацией управления Великим княжеством Литовским, хотя войска его занимали пока еще незначительную часть территории края. Он учредил временное правительство, в которое вошли представители литовской знати. Его посланник в Варшаве г-н Биньон, который позднее получит большую известность в Палате депутатов Франции, был назначен императорским комиссаром при этом правительстве. После этого Наполеон назначил четырех аудиторов в Государственный Совет и интендантов в четыре департамента княжества. Николаи стал интендантом в Вильне, Солнье-сын – в Минске, Шасснон – в Гродно и Кошле – в Болостоке».

«За исключением Николаи, все они были очень молоды, а Солнье напоминал молодого человека, едва вышедшего из юношеского возраста. Однако стоявшая перед ними задача была далеко не легкой. При своем отступлении русские уничтожили все провиантские магазины. Французские солдаты кормились за счет населения, и недополучая многое из того, в чем они нуждались, движимые диким инстинктом, который приобретается в ходе длительных войн, они часто занимались истреблением без всякой на то военной пользы. Справедливости ради, следует отметить, что первый армейский корпус под командованием маршала Экмюля был в стороне от этих грабежей.

Страшный маршал Даву, который из своего гамбургского пашалыка наводил страх на всю северную Германию, проявлял в Польше гуманность и даже мягкость. В своих войсках он держал образцовую дисциплину. Во времена, когда всячески подпитывались надежды неожиданно разбогатеть и занять более высокое положение в обществе, ходили слухи, что он тешил себя мыслью взойти на польский престол. Многие поляки из числа тех, кого он приблизил к себе и ввел в свой штаб, подтверждали эти догадки.

Одним словом, новым интендантам достались в управление отданные на разграбление провинции. Когда они предстали для исполнения своих обязанностей, многих удивил их молодой возраст и голый подбородок, что было странным для страны, где частично сохранился национальный костюм, а усы и длинные старческие кафтаны добавляли возрастной степенности».

«Однако вскоре все признали, что интенданты вполне справляются с возложенными на них обязанностями. Свою неопытность они компенсировали пылом молодости и активностью, присущей их народу. Кроме того, Солнье произвел значительные заготовки провианта в Минске и других местах провинции. К несчастью для французской армии часть этого провианта была захвачена русскими. Интенданты сумели также внушить к себе уважение своей неподкупной честностью. Когда одному из них провинция предложила деньги на представительские расходы, то он передал их госпиталям. В стране, где предыдущая администрация далеко не всегда проявляла подобное бескорыстие, этот поступок вызвал удивление.

Кроме того, Наполеон назначил в каждое интендантство военного губернатора. Одним из них был генерал Жомини, перешедший впоследствии на русскую службу. Все они находились в подчинении генерал-губернатора графа Хогендорпа. Это был голландец, чья крайняя раздражительность не имела ничего общего с флегматичным характером, присущим его соотечественникам. Ему привелось проходить службу в Индии, и, казалось, что солнце той страны вскипятило его кровь. Говорили, что в глубине души он был неплохим человеком, но постоянные вспышки гнева отталкивали от него многих людей».

«Все нити гражданской власти, да и, в какой-то степени, военной тоже были сосредоточены в руках герцога Бассано – министра иностранных дел, которого Наполеон оставил в Вильне. Он находился в переписке с интендантами по делам высшего порядка и передавал, а иногда и сам издавал приказы армейским корпусам, которые действовали на территории Литвы. Это ему Наполеон поручил присматривать за Польшей в то время как сам он продолжал свой безрассудный поход в сердце России. Всем нравилась вежливость герцога Бассано. Среди придворных, родившихся в хижинах и сохранивших резкие и грубые манеры, он отличался мягким нравом и приветливым обхождением».