Разделы
1800-1810 Возвращение в Россию в Залесье, сенатор Российской империи
1809
Возобновление военных действий против Наполеона в Европе, заключение Венского мира. Пребывание М.К.Огинского в Париже, впечатления от императорского двора Наполеона.
Михал Клеофас Огинский
«О Польше и поляках с 1788 года до конца 1815 года», том 1
«Восстал Тироль, вестфальцы изгнали короля Жерома, зашаталась Италия, а Пруссия того и ждала, чтобы взяться за оружие. Наполеон спешно оставил Мадрид. Его армия сгруппировалась на правом берегу Рейна. На этот раз Австрия хорошо подготовилась к боевым действиям и имела прекрасное вооружение. Австрийская армия переправилась через реку Инн и захватила Баварию. 17 апреля 1809 года штаб французских войск находился в городе Донаувёрт. Сражения при Экмюле и Эслинге, оккупация Вены 11 мая, битва при Ваграме 6 июля стали важнейшими военными событиями этой кампании в Германии, которая завершилась через несколько месяцев Венским миром, подписанным 14 октября 1809 года».
«Варшавское герцогство могло полагаться лишь на собственные силы. В его распоряжении имелся единственный не очень боеспособный армейский корпус. Все польские легионы находились либо в Испании, либо дислоцировались в прусских крепостях. Эрцгерцогу Фердинанду не составило большого труда проникнуть со своей сорокатысячной армией на польские земли и направиться прямо на Варшаву.
Князь Юзеф Понятовский, имея под своим началом от восьми до десяти тысяч штыков, 19 апреля оказал яростное сопротивление австрийцам у Рашина, но вынужден был уйти из Варшавы, чтобы уберечь город и пощадить жителей. В соответствии с актом о капитуляции, подписанным эрцгерцогом Фердинандом и князем Понятовским, 21 апреля 1809 года австрийские войска вступили в столицу
Князь Понятовский, нисколько не сомневаясь, что его встретят как освободителя на польских землях под владычеством Австрии, где он сможет укрепить свое войско новобранцами и создать благоприятную обстановку для действий французской армии, пошел в наступление со стороны Галиции.
В ночь с 1 на 2 июня австрийцы вывели войска из Варшавы. 15 июля князь Понятовский во главе четырнадцатитысячной армии вступил в Краков. В этой кампании особенно отличились такие офицеры, как Владимир Потоцкий, Сокольницкий, Каминский, Годебский, Рознецкий, Косинский, Вейсенгоф и другие».
«По Шенбруннскому, или Венскому мирному договору Варшавское герцогство расширило свою территорию на девятьсот квадратных лье. Эта территория была разделена на четыре департамента: Краков, Радом, Люблин и Седльце. Соляные копи Велички стали владениями Австрии и Варшавского герцогства. Округа Тарнополь и Збараж, ранее входившие в состав Галиции, перешли к России. Согласно этому мирному договору Франция, получив новые территориальные концессии в пользу своих союзников и Италии, приобрела себе Иллирию и Истрию».
«С самого начала этой кампании все связи с Россией нарушились, а после оккупации французскими войсками Вены, контакты с этой страной и вовсе прекратились, в частности, для тех, кто жил в Италии. Я посылал свои письма в Париж, откуда российский посол князь Александр Куракин любезно согласился пересылать их в Литву. Однако ответа на них я во Флоренции так и не получил. И это доставляло мне дополнительные неприятности, так как вернуться на родину я мог, только дождавшись окончания войны. Князь Куракин очень учтиво старался уговорить меня приехать с семьей в Париж, где мы будем чувствовать себя спокойнее, и где нет перебоев в почтовой связи с Россией. В конце концов, я согласился и решил провести в Париже зиму 1809 года.»
«Пока военные вели свои баталии, на дорогах Италии, особенно в районах, прилегающих к Апеннинам, орудовали разбойники. Мародеры, австрийские дезертиры и даже обедневшие крестьяне вступали в сговор, бесчинствовали и грабили путешественников.
Я покидал Флоренцию уже после Венского мира, но спокойного путешествия никто гарантировать не мог. Самые большие опасности поджидали путников в апеннинских предгорьях.
Когда мы приехали в Болонью, нам рассказали, что дальше до самой Модены дорогу контролируют около ста пятидесяти разбойников. Я поинтересовался у префекта, насколько велики наши риски, если мы продолжим наш путь в Париж. Тот ответил, что ручаться ни за что не может и ждет свежую информацию о последних вылазках бандитов. И добавил, что он нисколько не удивится, если грабители окажутся в окрестностях Болоньи, от которой они, как правило, далеко и надолго не уходят. Префект посоветовал мне не рисковать и немного подождать».
«На следующее утро мы отправились в путь. В Самоджии остановились сменить лошадей. Прямо на дороге недалеко от моста мы обнаружили двадцать два трупа. На пожарищах еще дымились не догоревшие дотла бревна…
Благополучно проехали Модену, Парму, Милан, Турин, Шамбери, Лион и, наконец, 14 ноября 1809 года, оказались в Париже.
После заключения Венского мирного договора Наполеон уже вернулся во Францию и жил во дворце Фонтенбло. Там меня и представил императору посол России. Немного спустя двор переехал в Париж. Каждую неделю во дворце Тюильри устраивали мероприятия с участием дипломатического корпуса и иностранных гостей. По воскресеньям – месса в императорской часовне, по четвергам давали спектакли, иногда, правда, очень редко проводились вечера с последующим ужином».
«В Париж я приехал в седьмой раз. Я бывал во французской столице в самые различные периоды и теперь пытался сконцентрировать свои воспоминания и впечатления на каких-то общих чертах в облике этого города.
Следует признать, что Париж – удивительный город, который очаровывает и манит к себе иностранцев. Но есть в нем одно великое преимущество: когда бы вы сюда ни приехали, какое бы правительство ни стояло у власти, какая бы форма правления ни действовала в государстве – вы никогда не заметите разительных изменений в этом многоликом городе».
«В Париже всегда многолюдно, и жизнь бьет ключом во всех его кварталах. Здесь постоянно проводятся форумы выдающихся европейских ученых, замечательных писателей и художников. Даже во время революции во всех научных учреждениях Парижа поддерживался строгий академический порядок. Вместе с другими иностранцами я ходил в публичные библиотеки. Мы бывали на различных лекциях, слушали лучшие оркестры Европы, посещали мастерские живописцев. Мы восхищались талантом таких мастеров сцены, как Флери, Тальма, Ларив, Рокур и Дюшенуа, любовались великолепием театральных декораций и наглядеться не могли на изящные танцы артистов парижского балета».
«Вот и теперь, в первые дни после приезда в Париж, я не находил здесь каких-либо заметных перемен. Впрочем, кое-что во дворце Тюильри все-таки изменилось: это новые светские персоны и придворный этикет, который стал более претенциозным и вычурным. Обычные парижане, далекие от дворцовых интриг, пожалуй, ни в чем не изменились.
Роскошь, блеск, пышность, царящие в Тюильрийском дворце, искусно сшитые дорогие наряды, ордена, медали и знаки отличия всех государств, жемчуга и бриллианты самых изысканных дамских украшений – все это вряд ли могло произвести сильное впечатление на человека, бывавшего на церемониях и торжествах во дворах почти всех европейских монархий. И тем не менее я столкнулся здесь с нововведениями, которые не оставили меня равнодушным и четко зафиксировались в памяти. Это прежде всего военные парады, которые проводились чуть ли не каждое воскресенье на площади перед дворцом Тюильри, и приезд многих коронованных особ, находившихся в то время во французской столице».
«На самом деле, было очень интересно смотреть, как перед Наполеоном торжественным маршем проходили французские, итальянские, польские, голландские, португальские, испанские войска. И все дружно чеканили шаг, устремив вдохновенные взгляды на императора французов. А разве не любопытно было увидеть среди гостей сразу шесть королей и несколько королев, которые пребывали в Париже и своим появлением в Тюильрийском дворце подчеркивали значимость и величие нового императорского двора»!
