«Я покинул Могилев и отправился прямиком в Варшаву. Естественная усталость от путешествия помешала мне сразу же по прибытии  отправиться к королю. Я получил от него записку с приказом явиться в Лазенки к нему на обед. Там же он упрекал меня за то, что я не появился у него, и объяснял свой упрек причинами, о которых хотел сообщить мне в личной беседе.

После обеда король уединился со мной и сказал, что был сильно смущен, узнав, что я был в числе лиц, которые не одобряли Конституцию 3 мая. Если бы ее осуждал любой другой, кроме меня, он был бы менее обеспокоен, но я слишком известная и заметная фигура в стране, и поэтому мое мнение может сильно повлиять на тех, кто считается с моим отношением к этому делу.

Я честно ответил королю, что им получены ложные сведения об этом. Король признался, что речь идет о письме, которое я отправил в свое время в Гаагу: в нем якобы я был далек от одобрения того, что происходило на сейме, и выражал недовольство Конституцией 3 мая. Читая это письмо, я наблюдал за королем и заметил, что оригинал письма не был ему известен, так как он слушал с большим вниманием, и письмо произвело на него сильное впечатление, которого он не мог скрыть. Он признал, что я говорил о конституции со всем почтением, которого она заслуживала. Он допускал, что мои тревоги относительно будущего частично обоснованны, но надеялся на Господа и на правоту нашего дела».

«Затем король расспросил о моем путешествии в Белую Русь, о беседах с князем Потемкиным, обо всем, что я слышал, проезжая через разные страны, относительно новой польской конституции. Он пожаловался, что не во всех областях королевства его поддерживают в равной степени. Отметил, что теплое отношение к нему проявляется главным образом в Литве, где многие семейства, принадлежащие к партии Коссаковского, используют свое влияние, чтобы увеличить число его друзей. Его удивляло, что в Варшаве большинство знати записалось в национальное ополчение, и это оказалось весьма лестным и вдохновляющим для горожан, тогда как в Вильне не было ничего подобного: там едва ли нашлось несколько представителей дворянства, которые захотели вписаться в муниципальные акты. Король поручил мне отправиться в Литву, чтобы пробудить сознание общественности, и особо отметил, что мой пример увлек бы наиболее значительных лиц из дворянства этого края. Я заверил короля, что в данных обстоятельствах, как и в любых других, если нужно доказать мою бесконечную преданность благу родины, он может рассчитывать на мою полную готовность подчиниться его приказам. В этом я разделяю чувства всей нации, которая с доверием предалась своему королю, и мы все молимся о том, чтобы он продолжал действовать с той же твердостью, как в последние несколько месяцев. Король поручил мне отправиться в Литву, чтобы пробудить сознание общественности, и особо отметил, что мой пример увлек бы наиболее значительных лиц из дворянства этого края».

Историческая справка. Реализация этой конституции давала возможность существенно изменить как государственно-политический строй Речи Посполитой, так и ее социально экономические основы, поставить страну на путь капиталистического развития. Намечалось, в частности, отменить выборность короля (при сохранении выборности династии), либерум вето, право создания конфедераций, то есть все то, что рождало анархию и безвластие, ослабляло Речь Посполитую как государство. Усиливалась и роль сейма как высшего законодательного органа, при этом впервые в него вводились представители городов – 21 депутат, правда, с совещательным голосом. Более четко определялась структура исполнительной власти, которую должен был осуществлять король и возглавляемое им правительство.

В этой Конституции была заложена идея унитарного государства, в ней не содержалось употребляемое до этого название «Речь Посполитая обоих народов». О Литве и литвинах в тексте нет и речи, если не считать упоминания о Великом княжестве Литовском в титуле монарха и подписи маршалка литовской конфедерации. И тем не менее проект Конституции был принят: против было лишь 72 из 182 присутствовавших в зале сенаторов и послов. Поддержавшие майскую Конституцию учитывали тот факт, что многие вопросы, касавшиеся взаимоотношений Короны и Литвы, в ней не были четко оговорены, а это давало возможность защитить политическую субъектность Княжества при разработке других законов по реформированию государственного строя Речи Посполитой и реализации самой Конституции. К их числу следует, прежде всего, отнести закон, получивший название «Взаимная гарантия двух народов», единогласно принятый сеймом 20 октября 1791 года. Он регулировал взаимные связи Короны и Литвы на основе равноправности и подтверждал дуалистический характер государства, созданного на основе унии, хотя автономия Княжества должна была уменьшиться.